В этом году рыбинский оркестр имени Шацкого отмечает 25-летний юбилей. Насыщенная программа, обширный репертуар. Художественный руководитель коллектива Олег Громов сумел выделить на интервью всего несколько минут перед репетицией.
Найти «окно» для встречи в плотном графике оказалось непросто. На счету буквально каждая секунда, дисциплина, которая похожа на армейскую. Журналист «Черёмухи» Ирина Рязанова узнала, что входит в репертуар музыкантов, есть ли у них профессиональные «хитрости» и каково это — руководить оркестром.
— Что играет рыбинский оркестр? Каков его репертуар?
— Двадцать пять лет назад оркестр появился как духовой. Исполняли стандарты духовой музыки, обеспечивая музыкальное оформление массовых мероприятий: городских праздников, значимых событий. Конечно, играем классику — это камерный состав, скрипичная группа. Есть джазовая линия. Ну и концертные программы — как без них. Можно сказать, играем всё — вплоть до европейской, американской поп-музыки.
— Есть вещи, которые музыканты оркестра не станут играть?
— Не смогут и не станут — вещи разные. Если есть потребность, необходимость — значит, сыграем, несмотря на свои предпочтения и вкусы. Не хотелось бы играть низкопробную «попсу» — ту, где мелодия строится на двух аккордах. Бывает так: пару секунд играет песня, а ты уже знаешь, как она продолжится, хотя ранее не слышал. Такое и играть неприятно.
— Оркестровая музыка популярна? Рыбинцы приходят на концерты?
— Сейчас, в период пандемии, мы вынуждены заполнять зал лишь наполовину, продавая билеты на концерты и представления через одно место, чтобы не допустить излишней массовости. А вообще зал всегда полный. Это радует.
— Сколько музыкантов играют в оркестре?
— Всего 35 человек. Условно можно выделить четыре основные группы: ритм-секция, скрипичная, группа духовых инструментов и вокальная группа. Но людей всегда не хватает. Например, к нам приходят партитуры симфонического оркестра, написанные для 50-ти человек, минимум. Мы их перерабатываем, адаптируем под себя, свой состав — и играем уже количеством 25 человек. При этом пять — шесть музыкантов неплохо было бы добавить. Надо бы принять пару тромбонистов — у нас из четырёх только один остался. Нужен саксофон — полноценная группа состоит из пяти человек, у нас только четверо. Хотелось бы пригласить клавишника, который работал бы на синтезаторе. Не помешало бы расширить вокальную группу — их трое, они — молодцы у нас, но было бы больше певцов, можно было бы бэквокал ставить.
— Рыбинский оркестр — преимущественно мужской или женский? Каков возрастной состав участников?
— Мужчин и женщин примерно поровну. У нас на валторне играет девушка — это довольно необычно, потому что инструмент сам по себе большой, духовой, но она отлично справляется. В плане возраста широкий диапазон: от 27-ми и старше. Есть 70-летние ветераны, один из них — до сих пор первый трубач. «Первый» — это не категория и не квалификационный разряд. Первый — скорее из области психологии: есть люди, которые могут выйти перед залом и сыграть соло, а есть те, кто не готовы к этому, не могут побороть волнение. Наш Валентин Давыдович как раз лидер.
— Откуда берутся музыканты оркестра? Нужно какое-то специальное образование?
— В первую очередь это дело традиции. Особенно в отношении духовых инструментов. В прежние годы вообще велась серьёзная работа на уровне государства по популяризации духового искусства. Со временем изменились запросы общества, «попса» стала вытеснять классическую музыку. Труд «духовика» — физически тяжёлая работа: совершено неспроста музыканты, играющие на духовых инструментах, имеют право выхода на пенсию, наработав 25 лет стажа. Это связано с напряжением всего организма — от нервной системы до лёгких и других органов.
Процесс обучения музыканта очень долгий: пять лет — музыкальная школа, ещё четыре года — музыкальное училище, пять лет — консерватория. Всего 14 лет. Больше, чем нужно для того, чтобы, скажем, подготовить оперирующего хирурга. Опять же не все ученики консерватории идут по профилю классических музыкантов: одни уходят в джаз или камерное исполнительство, другие — в рок-музыку. От общего числа выпускников примерно половина приходит в классический оркестр, сольное исполнение, остальные «растворяются» в других жанрах. А вообще, музыканты учатся всю жизнь: процесс творения музыки не стоит на месте — появляются новые приёмы и чтобы быть «в теме» приходится постоянно развиваться.
— На городских мероприятиях оркестр часто вынужден подолгу стоять, сохраняя определённый порядок, строй. Насколько это тяжело? Ведь нередко приходится играть и в непогоду.
— Выездные мероприятия — часть нашей работы. Стоять по команде «смирно», при этом улыбаться, создавать должное настроение. Бывают такие события, что звучание в классическом, профессиональном понимании, совершенно не важно. Важен внешний вид, настрой музыкантов: не просто ведь говорят, что встречают по одёжке. Оркестр должен выглядеть эффектно: идеально посаженная форма, чистая обувь, опрятная причёска у женщин и стрижка у мужчин.
— Есть какой-то профессиональный секрет у духовников — как избежать примерзания губ в мороз к инструменту?
— Конечно. Любую металлическую вещь прислоните в холод к губам – моментально примёрзнет. Мундштуки постоянно в тепле держат — греют в перчатках, не дают охлаждаться. А вот для того, чтобы клапана не примёрзли, есть проверенное «народное» средство — спирт. Заливаешь 90-процентный раствор прямо вовнутрь, он проходит по всем трубкам — и всё отлично работает в любой мороз.
— Что изменилось в работе оркестра после того, как произошло слияние с театром? Не приходится власть делить?
— Ничего подобного! Ирина Петровна отличный директор, она талантливый продюсер и менеджер. У неё идей — фонтан! Поэтому с ней интересно работать: она постоянно даёт нам какие-то импульсы — скучать не приходится. Что касается объёмов работы, скажу так: лентяю кажется, будто работы всегда много. Мы не такие — всегда работали с полной отдачей. Сейчас чаще происходит смена репертуара. Раньше мы программу обновляли примерно раз в два года, а сейчас — каждый полгода.
— Что представляет собой репетиция оркестра? Как долго она длится?
Минимум четыре часа. Сейчас больше, по шесть — восемь часов. У нас несколько параллельных проектов. Если у музыканта есть необходимость, то он будет дорабатывать индивидуально — дома или на работе останется, если условия в квартире не позволяют репетировать.
— Сколько лет вы руководите оркестром?
— С 2009-го года, уже 11 лет. Знаете, что такое руководство оркестром? Это уметь делать всё — в прямом смысле слова. Начиная с поддержки музыкантов в семейных, бытовых вопросах до организации выступления в концертных залах. В моей работе нет мелочей: надо и коммунальные проблемы решать, и проследить, чтобы сцена была убрана должным образом, света достаточно, костюмы поглажены.
— Вы строгий руководитель?
Бывает. Делаешь одно замечание, второе, третье — если нет результата, то приходится проявить жёсткость. А вообще у нас дисциплина серьёзная, по-другому никак. Артист на сцене, если и забудет строку из роли или, скажем, перепутает слова, может и сымпровизировать, придумать что-то по ходу — зрители, скорее всего, не догадаются об этом. А вот у музыкантов такой «номер» не пройдёт: пропустят две-три ноты в пьесе — и вот уже всё развалилось. Дисциплина — то условие, которое позволяет реализовать проект. Нет дисциплины — получили негодный проект.
источник Черёмуха