— Мы хотели рассказать историю двух «маленьких» людей, которые оказались в окружении жестокости и зла, испытали на себе всю фанатичность нацизма. Нацисты уничтожали «неправильных» людей с яростью фанатиков, не задумываясь об отсутствии действительных поводов для ненависти к таким людям. Евреи, инвалиды — все, кто не подходил под формат «истинного арийца» подлежали уничтожению, — говорит о сюжете пьесы Сергей Батов.
Тесная комната с серыми стенами, кажется, наполнена страхом и отчаянием. Покосившийся квадрат окна, затянутого тёмной бумагой, — словно портал в другой мир, готовый поглотить двух обитателей квартиры: Клару и её воспитанника Гельвера. За окном то и дело раздаются испуганные крики десятков голосов, прорывается плач, стенания от боли и неминуемых потерь. Зрители не видят того, что происходит по улице — им приходится лишь догадываться о том, что заставляет Клару то и дело подходить к окну и тут же отскакивать в сторону, прячась за занавеску. Неизвестность, помноженная на тревогу героев, создаёт гнетущую атмосферу приближающейся ужасной развязки.
— Личная история двух людей, волею судьбы оказавшихся в воронке войны, которая засосала их настолько, что, кажется, выхода уже нет. Тема нацизма показана через судьбы конкретных людей — это особо ценно, ведь события тех лет нельзя измерять просто цифрами статистики, — рассуждает Дарья Кошелева. — Был ли у них другой выход? Можно об этом рассуждать бесконечно. Важно другое, и это то, о чём мы хотели рассказать зрителям: такое не должно повториться.
Ноябрь 1938-го года стал кошмаром для многих еврейских семей Германии: по всей стране прокатилась волна жестоких убийств и грабежей — ради «чистоты» немецкой расы. Толпа фанатичных карателей под бравые звуки маршей громит всё вокруг, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. Они уже рядом, шаг за шагом приближаясь к той комнате, где прячется Клара с её приёмным сыном — вечным ребёнком, слабоумным Гельвером. Последний видит своё спасение в том, чтобы выучиться солдатскому делу. Он марширует, старательно отрабатывает строевые команды, чистит до блеска сапоги — и отчаянно пытается научить всему этому свою приёмную мать.
Попытка отправить Гельвера из города оказывается неудачной: он возвращается испуганным, избитым и явно разочарованным в новых «друзьях», которым он готов был подражать ещё несколько минут назад.
За одну ночь героиня Дарьи Кошелевой словно проживает заново всю жизнь: танцует и плачет, впадает в молчаливое отчаяние и испытывает приступы ярости, вспоминает о любви и трагедии, к которой она привела. Герой Сергея Батова прикладывает все усилия, чтобы осознать происходящее — ту игру, которая вдруг закрутилась вокруг него, захватила его полностью, заставляла гордиться своими успехами и внутренне страдать, переживая за будущее приёмной матери.
— С пьесой я познакомился ещё в институте — посмотрел спектакль, подготовленный старшими сокурсниками. Потом перечитал её, и понял, что хочу её поставить. Дарья поддержала, начались репетиции в свободное от основных репетиций время. С учётом пандемии подготовка спектакля растянулась на полтора года, — вспоминает Сергей. — Только когда нашу творческую заявку утвердили, дали режиссёра. Мы работали с Иваном Чумаченко: конечно, мы всё делали так, как чувствовали, а нужен был взгляд со стороны.
«Ночь Гельвера» — история о том, как внешние обстоятельства, неприятие другого — в плане религии, происхождения, цвета кожи или образа жизни — приводят к глобальной трагедии, которая отражается на всём обществе.
источник ЧЕРЁМУХА
